Ответ на молитву - Страница 15

Долго у Люси она не просидела, почувствовала, что в груди у нее сипит слишком уж неудобно, даже разговаривать и дышать мешает, и пошла домой. Вызвать врача, к сожалению, можно было только по месту прописки. Люся ничего серьезного не заподозрила, только огорчилась из-за Карькиного скорого ухода.

* * *

По дороге домой Карька обнаружила, что грудь так заложило, что она не может разговаривать вообще, даже шепотом. Ей было непонятно, как она при этом дышала. Когда прохожий спросил у нее, сколько времени, она не смогла издать ни звука…

Открыв дверь, мать глянула на Карькино покрасневшее лицо и слезящиеся глаза, на тщетные попытки что-то сказать, втащила Карьку в большую комнату, толкнула на стул и кинулась к телефону. Но вызвала не участкового терапевта и не «скорую», а бригаду из больницы имени Кащенко.

Когда они приехали, Наталья принялась красочно расписывать им никогда не имевшие место в действительности Карькины «подвиги». Карька с ужасом слушала, будучи не в состоянии ничего возразить.

— …Убежала из дому в тапочках, без теплой одежды, и ходила по двору кругами, и ходила, и ходила, и при этом с кем-то невидимым разговаривала…

Мужчина в белом халате приподнял за подбородок Карькину голову, Карька внимательно посмотрела на него сквозь слипшиеся ресницы, и он тут же сказал Наталье:

— Мы таких не берем, вам надо сначала вылечить ее от простуды. Вызовите терапевта либо «скорую».

И бригада уехала.

Карька, шаркая берцами, поплелась на кухню и прилегла там на топчан, мать побежала в дальнюю маленькую комнату посовещаться с Чаком. Совещание плавно перешло в более привлекательное для обоих занятие, и под шумок или скорее громкий шум Карька убежала из квартиры, благо силы передвигаться пока были, а замок оказался не заперт на ключ. Ей не хотелось дожидаться, кого еще придумает вызвать мать и на сей раз «дать на лапу», чтобы Карьку все-таки забрали.

* * *

Ну куда еще она могла пойти? К Рису и Регги, разумеется…

Она разбила тонкий узорный ледок на ближайшей лужице и кое-как промыла и расклеила глаза, чтобы можно было видеть, куда идти. Потом купила в киоске большую плитку темного шоколада и половину съела, а вторую половину спрятала в карман под «молнию». Бабушка научила Карьку в экстренных случаях есть шоколад для поддержания сил, она же объяснила, как это необходимо и удобно — пришивать к белью маленькие кармашки. Благодаря такому кармашку у Карьки были сейчас деньги.

Она поехала к метро. В автобусе кондуктор глянула на нее и прошла мимо, не потребовав платы за проезд. В метро дежурная у турникета не хотела пускать Карьку, невзирая на наличие у той денег, должно быть, приняла за больную бомжиху. Карька сунула ей в руки купленный билет, с яростью глянула прямо в глаза и остервенело рванулась в проход возле стеклянной будки. Дежурная попятилась и пропустила ее. В вагоне на сиденье справа и слева от Карьки мигом образовались свободные места. Ей это было безразлично, она прикрыла веки и задремала.

* * *

Пустынная окраинная улица напоминала аэродинамическую трубу. Здесь постоянно дул сильный ветер, казалось, во всех направлениях одновременно. Карьку сносило к краю тротуара, она озиралась, опасаясь свалиться на проезжую часть под колеса очередной проносящейся мимо машины.

Очередная проносящаяся мимо машина резко свернула в ее сторону и притормозила.

— Садись, подвезу! — молодой веселый водитель высунулся по пояс из-за приоткрытой дверцы.

Карька повернула к нему лицо, надеясь, что он увидит опухшие склеившиеся глаза и отстанет. Не тут-то было.

— Да садись, погреешься! Денег не возьму! А вот скажи мне, какова ты в сексе? Что ты больше любишь делать? Минет — умеешь?

Ох как ответила бы ему Карька, если бы могла. Но поскольку все так же была не в состоянии издать ни звука, то просто молча шла дальше. Рисковый автомобилист в конце концов отстал от нее, развернулся и уехал.

При виде знакомого сталинского дома с подобием средневековой башенки на крыше Карька с облегчением вздохнула…

* * *

Богемный флэт — особое обиталище. Здесь не спросят, кто ты и откуда, и даже что у тебя случилось (сам расскажешь, если захочешь), просто впустят, напоят-накормят (если есть чем) и сунут в теплый темный угол отдыхать, если есть на чем, а если не на чем, то в крайнем случае можно поспать и на собственной куртке.

Открыл дверь кто-то, сквозь снова склеившиеся ресницы Карька разглядела только, что это не Рис и не Регги. Открывший дверь впустил Карьку, не спросив ничего (если гражданка знает местонахождение квартиры, а тем паче — расположение тайной веревочки, тянущейся сквозь дырку в двери к языку настоящей рынды, служащей вместо звонка, значит — своя), дал одеяло и показал на свободный угол. Карька плотно завернулась в жесткую, толстую, приятно шершавую ткань, не снимая ни куртки, ни берцев, потому что ей было холодно, легла на пол и начала засыпать.

Впустивший ее кого-то позвал и даже, кажется, позвал много кого. Громко ахнула Регги и закричала на всех, кто случился поблизости, после чего они разбежались в разных направлениях выполнять ее поручения, в том числе разбудили и позвали еще кого-то. Этот кто-то отодвинул всех суетившихся вокруг Карьки и присел рядом. Карька услышала, как его назвали, обращаясь к нему по прозвищу — Шаман. Она не открыла глаза, чтобы посмотреть, ей было лень двигаться. С нее сняли куртку и ботинки, ей умыли лицо влагой, приятно пахнущей травами, ее завернули во что-то толстое и теплое, а потом некоторое время вообще ничего с ней не делали.